Да-а-а, два последних года - это нечто. В который раз в этом убеждаюсь. Потому что делать во время учебного процесса нечего, а заниматься учебным процессом - это что еще за зверь такой?

МПЛитьОбожаю, когда мы с Холмсом ни черта не делаем и страдаем херней во время учебного процесса - это так вдохновляет



Как нужно запоминать эры и периоды


Папа очень любит родительские собрания. Настолько, что не знает, чем еще себя занять, кроме как не нарисовать что-нибудь в дневнике любимого дитятка


Добавим ко всему прочему пару опусов






И охуенный учебник по физике


Какие воспоминания остаются. Я начинаю уже скучать, а до выпуска еще четыре месяца - я, кажется, старею, непорядок.

@темы: Трава, ХБП, МПЛ, О высоком и чудесном

Название: Бесит
Персонажи: Кид/Ло
Рейтинг: чуть-чуть, еще самую капельку и будет полноценный NC
Жанры/предупреждения: горячо любимое AU, почти изнасилование, нецензурщина присутствует.
От автора: а отношения у них какие-то вот такие

Тыкнуть :>Как. Же. Он. Бесил.
Бесил просто ни за что, просто потому, что есть, просто потому, что смотрел хитро серым прищуром, просто потому, что насмехался одними губами, и даже ничего не говорил. Просто молчал и смотрел, высматривал, дожидался, предвкушал, когда же стрелка Кидова бешенства достигнет своего ярко-красного апогея. А когда это предсказуемо случилось, расплылся в снисходительно-ядовитой улыбке: попался, Юстасс-я, какой же ты предсказуемый, как же с тобой скучно. Ну-ну, Юстасс-я, не расстраивайся, с кем не бывает. Не бей кружки, даже если ты нечаянно, они ни в чем не виноваты, и кроме того, кофе по утрам пить будет не из чего. Не надо так зло смотреть, сам виноват, что такой дурак. Круглый, хронический и неизлечимый. Чертов хирург развлекался, задирал, зазывал, нарывался, откровенно смеялся. И бесил. И бесил, бесил, бесил.
Бесил с самого первого дня, как только переступил порог его жилища, благосклонно выделенного Капоне «несчастной сиротке», способной шею свернуть в два счета. Бесил с самого первого слова, с самого первого взгляда, с самого первого движения. Бесил всем своим существом, обитающим на протяжении целых двух месяцев рядом с легко воспламеняемым источником, которого хоть на воздухе не держи: того и глядишь, вступит в реакцию с кислородом. Кид плевался ядом, дрался с новоявленным соседом, изворотливой тварью, ругался и отзывался трехэтажным языком, громко и во всеуслышание проклиная тот день, когда Капоне Бег подселил к нему «молодого хирурга со своеобразным тяжелым характером». А чертов ублюдок Трафальгар Ло бесил, бесил, бесил его.
Разберетесь и познакомитесь, сказал Капоне, отключая телефон. Сдружитесь, ага. Сдружитесь и Юстасс Кид – очень взаимоисключающие понятия, хотя даже тут одно из этих взаимоисключающих понятий расщедрилось на небольшие сноски и поправки. Обычно было перетрахаетесь и Юстасс Кид или передеретесь и Юстасс Кид, в зависимости от того, существо какого пола попадалось ему на глаза. Хотя, сколько Кид себя знал, это не имело для него большого значения: секс как драка, драка как секс, а на парней он тоже заглядывался. Кто скажет ему «так нельзя», кто пойдет поперек его слова и заставит жить по «общественным стандартам»? Да плевать на них! Кид вертел своей жизнью, как хотел, пока чертов Трафальгар Ло не перевернул все с ног на голову и не повозил эту мешанину ложечкой по стенкам черепной коробки.
С-сука, цедил Кид сквозь зубы и сжимал кулаки, обещая: выебу.
Будешь сопротивляться – выебу.
Не будешь – выебу.
Убежишь – догоню и выебу.
Потому что бесишь, бесишь, бесишь, бесишь.
Трафальгар расплывался в своей манере, в кошачьей довольной улыбке, смотрел темными кругами под уставшими глазами, облизывал губы и поводил плечом: попробуй, заебешься. И черт бы побрал Кида, если бы его не звали. Нарывались, зазывали и бесили. Бесили так, что тело мелко подрагивало от предвкушения, а темные джинсы стали слишком тесными для подобной ситуации. Ло облизывал пересохшие губы.
Барная стойка, разделявшая гостиную с кухней, жалобно скрипнула, несколько папок с историями болезней полетели на пол, шурша исписанной бумагой. Слишком резко, да ну и к черту: сломается – Кид в два счета починит, да еще и хирурга заставит. Того самого хирурга, который бесил, облизывал пересохшие губы, смотрел хитрыми серыми огоньками и раздвигал перед ним ноги, вжимаясь спиной в столешницу. Перетрахаетесь и Юстасс Кид – вот ваше сдружитесь, уважаемый господин Капоне.
Не было надобности просить Кида дважды – его руки горячие и грубые, задрали черно-желтую толстовку с глупой рожицей до ключиц, царапая подтянутый торс со слабо выраженными кубиками пресса черными ногтями. Вишневые губы расплывались в пугающем оскале, проворные пальцы отрывали пряжку ремня, оставляя пятнистые джинсы вместе с боксерами скользить по одной из ног чуть ниже колена. Ло возбужден, оно и не удивительно: Кид сам был готов зарычать от боли, тугим клубком скрутившейся внизу живота. Распутать клубок, разорвать его на нитки, разделить напополам, или чуть напоменьше, и выйти из себя, поддаваясь на провокацию. Чертов Трафальгар облизывал свои чертовы пересохшие губы.
Они не целовались, просто смотрели друг другу в глаза, когда Кид, держась ладонями за край столешницы над головой хирурга, грубо толкался в него, на удивление неплохо растянутого: видимо, не один Кид засматривался на особей своего же пола. Ло зажмурился, прогнулся и рассмеялся, нажимая большими пальцами на выступающие косточки бедер. Скользнул ладонью по внутренней стороне смуглого бедра, схватил за запястье, и вцепился в плечо, хватаясь пальцами за резинку очков на лбу Кида, почти съехавших на глаза. Стук от соприкосновения тяжелой оправы с паркетом был глухой, а Трафальгар вцепился в огненные волосы, рывком дергая на себя: Кид почувствовал, что погружается еще глубже. И понял, что совсем съехал с катушек.
Движения слишком горячие и слишком быстрые: Ло вцеплялся пальцами в край столешницы возле своих бедер и двигался ему, Киду, навстречу, раскрывая рот в немом звуке, и отворачиваясь от жадного полыхающего золотом взгляда. Юстасс вбивался в него, как сквозь туман, не до конца соображая всей ситуации, лишь чувствуя выгибающееся тело под собой и слыша тяжелое дыхание совсем рядом. Его собственное, захлебывающегося воздухом Трафальгара – слишком непонятно, чтобы об этом думать. Глубже, глубже, быстрее, сильнее – Кид читал это по беззвучно открывающимся губам, молча внимая таким же молчаливым просьбам.
Слишком неправильно, чтобы продолжать, слишком хорошо, чтобы останавливаться. Кид чувствовал собственное семя, белесым подтеком стекающее по внутренней стороне смуглого бедра, слышал глубокое, прерывистое дыхание Трафальгара, видел его дрожащее, выгнувшееся тело и искусанные в кровь губы. И бесился. Хватал пальцами за подбородок и сильно сжимал, заставляя смотреть на себя. Ло почти не дышал, слишком тяжело, но смеялся, хрипло, низко: снова попался, Юстасс-я, вот ты и дурак. Ну-ну, не смотри на меня так зло, в конце концов, вон как у тебя довольно глаза светятся.
Кид целовал его крепко и требовательно, хаотично скользя языком внутри горячего рта, и понимал, что Трафальгар его бесит, бесит, бесит. И что моемоемое, и только посмей кто-нибудь тронуть.
А Ло, казалось, и не сопротивлялся. Только смеялся, кусал вишневые губы и снова звал.
И, конечно, бесил.

@темы: Кид/Ло, Фанфикшн, One Piece

Название: Пятнашки
Персонажи: Кид/Ло намеком, левый Пятнашка
Рейтинг: G
Жанры/предупреждения: Кид-домохозяин, привередливые Пятнашки, как бэ ER и незабвенное AU
От автора: А стоит у плиты Кид вот так

ТыкнутьДва серых глаза смотрели на Кида хитро и требовательно. Кид на провокацию не поддался, раскрывая газету и поднимая ее на уровень лица, чтобы не видеть ничего, кроме монотонно-черных букв, прыгающих по дешевой серой бумаге. По крайней мере, экономическая ситуация Непала не смотрела на него таким пронзительным, буквально съедающим заживо взглядом.
- Мяу, - донеслось с другой стороны, освобожденной от тонкостей экономики высокогорной страны, а потом еще раз, более настойчиво: - Мяу.
Юстасс хмыкнул и промолчал, за что получил лапой по газете: та выгнулась в другую сторону, падая мужчине на колени. Кид недовольно оглядел шерстяного проказника, безмятежно шевелящего усами и глазами говорящего: «Юстасс, жрать!» Не понятно, кто кого приютил.
Кот был небольшим: издалека Кид принял его за котенка, промокшего и дрожащего, брошенного кем-то, а может, даже и матерью, у высокого бордюра. Темная шерсть колючками липла к замерзшему телу, и Кид, прикрывавшийся от проливного дождя ветровкой, остановился, равнодушно смотря на этот мокрый угрюмый комок шерсти. А потом комок поднял маленькую голову, показавшуюся еще одним комком, и взглянул Киду прямо в глаза, также равнодушно. И Кид взял его, холодного и что-то вякающего, на руки.
Юстасс не хотел думать о том, что ему просто стало жалко несчастное животное, поэтому предпочитал говорить, что так ему не скучно. Трафальгар ночевал на работе на протяжении последних пяти дней, появляясь дома только чтобы принять ванну и захватить с собой сменную одежду, а также довести Кида до белого каления и схватить пару бутербродов. По крайней мере, замученному и уставшему, ему не было скучно в стенах больницы: у него был практикант по имени Чоппер, которого Ло тыкал носом в учебники. Ну, и что, у Юстасса теперь тоже есть практикант по имени… а по какому имени, кстати?
- Эй, животное, - позвал зверька Кид, смотря, как тот почти вопросительно шевелит ушами. – Как тебя звать-то?
Кот наклонил голову, будто спрашивая: «Ты дурак?», и шаркнул лапкой по стеклянной столешнице: мол, как хочешь, так и зови. Пушистый был светло-серого оттенка в черные пятнышки, покрывавшие худосочные лапы, а глаза у него были серые и прищуренные: Кид недолго думал над кличкой.
- Будешь Пятнашкой.
Пятнашка, казалось, фыркнул.

Готовить все равно пришлось: чертов Пятнашка хватал его за ноги, а когда Кид поджал их под себя, повис на коленках, царапая кожу, выглядывающую из-под желто-коричневых шорт. Стоило Юстассу попытаться отогнать его свернутой в трубку газетой, кот зашипел, нагло рассекая лапой воздух на такое отвратительное обращение. А потом ловко прыгнул на стол, с него – мужчине на колени, а оттуда, оттолкнувшись и оцарапав ноги, приложился животом прямо в лицо. Кида буквально вынудили стоять за плитой.
Корма у них, конечно, не было, да и откуда: Юстасс как-то не подумал о кормежке, когда тащил продрогшее животное домой. Задней мыслью возникло желание отнести Пятнашку обратно, но прогадавший его планы кот опасливо шикнул, сидя на табуретке, и Кид, скрипнув зубами, вернулся к кипящей кастрюле. Это надо же, какому-то коту говяжьи бедра варить: зато бульон останется, можно и себе чего вкусного сделать. Накрыв кастрюлю крышкой, Юстасс полез в холодильник, в то время как зверек прыгнул к плите, принюхиваясь к бурлящему отвару: по его довольному облизыванию можно было точно сказать, что ужин выйдет на славу.

Вечер тоже выдался на славу: погонявшись друг за другом по маленькой квартире, оба представителя позвоночных свалились на разобранный диван, тяжело дыша и прожигая друг друга взаимными взглядами ненависти. Но время было позднее, а глаза сами собой слипались, и Кид молча смахнул протестующего зверька с дивана, забираясь под плед и вытягиваясь во весь рост. Он уснул почти сразу, а Пятнашка еще несколько минут ходил вокруг импровизированной постели, запрыгивая на нее и осторожно сворачиваясь клубком под теплым боком. Юстасс не думал, что коты мурчат настолько успокаивающе.
А наутро, когда измученный Трафальгар соизволил показаться дома (можно сказать, что вернуться – даже щетку зубную принес), Кид рвал и метал, пытаясь выудить шипящего и отбивающегося кота из-под шкафа:
- Это кто обои исцарапал, Пятнашка? Кто на мне футболку прогрыз? Кто мне тапки украсил, а? Отвечай!
- Ну, я даже и не знаю, честно, - равнодушно протянул Ло, садясь на разворошенную постель и смотря, как обозленный Кид ползает по полу, почти наполовину скрывшись под шкафом.
- Да я не тебе! – огрызнулся тот, вызывая на лице доктора усмешку:
- Ты завел себе нового Пятнашку?
Издав нечто среднее между вздохом облегчения и криком победителя, Юстасс вылез из-под шкафа, за шиворот держа пыльного и сопротивляющегося кота:
- Да!
Разглядывая вырвавшееся и запрыгнувшее к нему на колени животное в течение нескольких секунд, Трафальгар почесал его, замурчавшего, за ушком и очень ясно понял, что без него Киду было ох как скучно. Нужно заканчивать с этими ночными дежурствами. А Кид понял, что вертел он этих Пятнашек.

Зато на следующий день Юстасс проснулся совершенно один. Солнце светило в глаза, а на холодильнике, прикрепленная магнитом, висела записка: «А все потому, что ты Пятнашек плохо кормишь».

@темы: Кид/Ло, Балуемся, Фанфикшн, One Piece

@темы: Сверхновые, Фанфикшн, 8059, Чтобы не терялось, Eborn!, One Piece

Название: Пустая аудитория
Персонажи: Зоро/Санджи
Рейтинг: R
Жанры/предупреждения: слеш, суровая, еле заметная, романтика, ООС и AU. Стандартный набор недописаки.
От автора: мне должно быть как минимум стыдно: до сих пор ничего не написать на "самый очевидный яойный перинг в ОР". Как я могла?

Слешерим- Эй, Завитушка, - голос Зоро эхом стелется по персиковым стенам пустой аудитории. – Сколько можно строчить? Вроде спал я, а конспект не написал ты.
- Заткнись. Прекрасные меллорин намного важнее конспектов, - шипит Санджи, отрывая взгляд от исписанной вдоль и поперек маркером доски и пуская пару розовых сердечек в сторону закрытой двери, за которой десять минут назад скрылись его обожаемые музы. Зоро скептически фыркает и трет шею ладонью, прислоняясь к пустующей парте, исписанной формулами и терминами – видимо, так Усопп быстрее запоминает материал.
- Пиши быстрее, тут жарко.
- Стой молча и жди.
Бурча под нос что-то похожее на: «Ну, обалдеть теперь», Зоро нервно топает ногой, вертя головой из стороны в сторону, смотря то на усердно выводящего иероглифы Санджи, то на портреты ученых, развешанные по стенам. Ученые-то ему до лампочки, а вот Завитушка неимоверно бесит, сидя на стуле ровненько, поддерживая королевскую осанку, медленно и аккуратно выводя каждую линию. Ророноа задирает голову вверх, да так, что краем глаза видит верхнюю часть распахнутого окна, развиваемые сухим ветром занавески и ярко-синее небо, украшенное сладкой ватой белых облаков. С улицы доносятся громкие крики и звонкий смех, а где-то за чертой школы шумят автомобили, визжа шинами и урча мотором. Мир катается по своим закоулкам, брызгая красками и рассыпаясь звуками, и в голове совершенно пусто, а в теле приятная легкость и тянущая ломкость, как после хорошего сна. Зоро наклоняет голову, когда шея начинает ныть от неудобного положения, и смотрит на чиркающего ручкой по бумаге Санджи, обводя его привычным взглядом, не жадным, но цепляющим. Оценивающим.
У Санджи золотые волосы, искрятся в лучах яркого солнца, почти так же, как скачут блики на подрагивающих серьгах Ророноа. Светлые пряди растрепаны, небрежной челкой падая на левый глаз, а мягкие кончики щекочут основание шеи с затылка и щеки с лица, отбрасывая на незагорелую кожу легкие тени. Санджи высовывает язык от упорства, с которым переписывает теорию с доски, и скользит им по губам, кончиком облизывая уголки. На розоватой коже остается влажный след, который сверкает тусклой медью, отбрасываемой то ли лучами солнца, то ли волосами – не одно ли и то же? Зоро опускает взгляд на изгиб шеи, цепляясь за края отогнутого воротничка, и с интересом рассматривает еле заметный контур красного пятна, надежно спрятанного под тканью рубашки. Почти сошел – неплохо было бы исправить такое упущение.
- Все, - торжественно сообщает Санджи, резким движением захлопывая тетрадь и ловко выуживая сумку из-под парты. Зоро смотрит, как плавно и быстро движутся его руки, как длинные пальцы обхватывают цилиндры ручек и карандашей, как изгибаются его запястья, спрятанные под плотной тканью манжет – Санджи хочет быть поваром, и руки у него, согласно будущему статусу, великолепные. Руки, ноги, торс, спина, лицо – великолепные. Ророноа кажется, что он знает лишь одно это слово – «великолепные». Слепленные из величия, наделенные необычной притягательной силой, которая хватает мечника за рубашку, зарывается в его короткие жесткие волосы, сжимает щеки, играется с перезвоном медных серег, обнимает за плечи и скользит вниз по торсу, обводя самыми кончиками края уродливого шрама – Зоро нравится. И этого достаточно.
Санджи задвигает за собой стул и не успевает ступить и пары шагов: сильные пальцы обхватывают плечо, разворачивая лицом к серо-зеленым глазам, и вжимают поясницей в край парты, за которой всего минуту назад усердно и старательно переписывался несчастный конспект. Зоро смотрит всего секунду – дергает за воротник, отрывая верхние пуговицы, и жмется губами к губам, упирая ладони в столешницу и сжимая локтями чужие бока. Санджи толкает его в плечи, заставляя отшатнуться на пару шагов назад, и смотрит зло, возмущенно:
- Говорили тебе не сидеть у окна – на солнце перегрелся!
Зоро фыркает, грубо хватая любовника за талию – жмет к себе, поднимает и усаживает на парту. Гладит ладонями по спине, чувствуя горячую кожу сквозь ткань рубашки, и всматривается в недовольное лицо. Санджи возмущается, несомненно, но уже не так ощутимо. Поддается порыву, которых от Ророноа днем с огнем не дождешься, и вплетает пальцы в жесткие волосы, массируя кожу головы. Те самые пальцы тех самых великолепных рук.
- Маримо, - озвучивает он свой диагноз, сжимая коленями чужие бедра. Как вызов, почти как приглашение. И даже если это не так, Зоро не хочет останавливаться, не хочет ждать, не хочет терпеть. А если он чего-то не хочет – разве должен он это делать? Санджи падает спиной на столешницу, чувствуя обнаженными плечами полированное дерево, нагретое на солнце.
Дверь в аудиторию прикрыта, слабо соприкасаясь в косяком, и сухие порывы летнего ветра периодически шуршат по линолеуму, заставляя старые петли поскрипывать от еле заметных движений. Зоро горячее этого жаркого ветра, сжимает в руках угловатые, украшенные россыпью слабых синяков бедра – он не умеет по-другому, ногти сами собой впиваются в нежную кожу. Санджи держится за его предплечья, кусая губы и крепко жмуря глаза, чувствуя, как лицо горит огнем, как ноют мышцы в истоме, как движется в нем Ророноа, рвано, прерывисто, в сбитом темпе. В голове нарастает пульсация, отдающаяся волнами по всему телу, а скрип двери заставляет вздрагивать и приоткрывать глаза, сквозь мутную пленку смотря в сторону дверного проема. Санджи не помнит расписания и не может точно сказать, будет ли в этой аудитории урок, но даже если и будет, что с того – Зоро с силой нажимает на острые косточки его бедер, чувствуя подающееся навстречу тело, и упирает локти в парту над плечами дрожащего юноши.
Дыхание сплетается в одно, оседая на губах капельками пота, изумруд волос сплетается с растрепанным золотом, а там, за прикрытой дверью, раздаются громкие шаги, эхом отдающиеся в пустом коридоре. Санджи мычит что-то нечленораздельное, упираясь плечами в парту и выгибая спину дугой, и настойчиво отворачивает голову от губ Ророноа, смотря в сторону входа. Зоро тоже смотрит в кусок темно-бордового дерева, зарываясь пальцами в мягкость прядей и дергая на себя. Вцепляется губами в его рот, размашистым движением гладя по бокам, и чувствует, как оплетаются вокруг его шеи великолепные руки, как сжимают его ребра острые коленки. Шаги за дверью приближаются, а настойчивые движения в горячем, жарко обволакивающем нутре становятся лишь быстрее, резче, глубже, и жар разливается по обоим телам с одинаковой силой, обматывая куском крепкой веревки.
Когда дверные петли скрипят, подчиненные уже не ветру, Санджи выгибается дугой, почти беззвучно шепча в чужие губы: «Зор-ро-о», прерывисто, хрипло, с придыханием. Ророноа останавливается глубоко внутри него, как будто не хочет отпускать его из рук, а дверь так и остается приоткрытой, и даже петли не скрипят на ветру. Эхом отдается явственное: «У нас же не здесь!», и шаги быстрым стуком удаляются в противоположный конец коридора. Санджи поворачивает голову, тяжело выдыхая горячий воздух, и переводит туманный взгляд голубого глаза на прищуренные мутные изумруды.
- Эй, маримо.
Ему не нужно объяснять, Ророноа и сам все прекрасно понимает. Поэтому расплывается в хищной улыбке, плавно толкаясь вперед. Санджи непроизвольно охает и ерзает на месте, чувствуя тянущее чувство по всему уставшему телу.
- Вечер только начинается, Завитушка.
Великолепные руки блуждают по загорелой груди, обхватывая за плечи и вытягиваясь перпендикулярно шее. Губы ищут губы, а тело льнет к телу, забываясь в сладком жаре. Яркое небо сверкает теплым глазом, украшенное бледно-розовыми перинами. Солнце смущенно краснеет и спешит спрятаться за горизонт.

@темы: Фанфикшн, Зоро/Санджи, Слэш, One Piece

Нихрена ж себе, они Растишки переели. Даже Хэнкок-суан! 191 сантиметр, подумать только, 191! А Кума?! Я ж ему только до колена достаю и то, если на табуретку встану, может, рукой коленную чашечку потрогаю

Хотя, это ж Ван Пис

@темы: Арт, Трава, Ошалеваю :D, One Piece

Название: Выходной
Персонажи: Эйс|Луффи
Рейтинг: G
Жанры/предупреждения: совсем не инцест, только недоромантика и брозершип
От автора: радости-то


ИнцеститьЧто-то странное, больше похожее на быстрые перестукивания медных тарелок, попавших в лапы гиперактивной мартышки, ударило по ушам сквозь толстый слой пушистой пелены, сотканной из обрывков сна. Эйс поморщился, когда настойчивая трель острыми стрелами пробила добрую часть дымки Морфея, и перевернулся на другой бок, тыкаясь помятым лицом в подушку. Громкий перезвон полосовал барабанные перепонки, как Санджи полосует рыбу на суши, и Портгас с трудом разлепил глаз, чтобы встретиться взглядом с черно-белым будильником, упорству которого можно было позавидовать. Часовой механизм верещал и прыгал на тумбочке, скользя ножками все ближе к краю лакированной поверхности, и, вероятнее всего, упал бы, не протяни Эйс руку с кровати.
- Все, доорался, - сонно просипел юноша, чувствуя, как ладонь отвисает под тяжестью черно-белого корпуса. Как хорошо, что кнопка выключения звонка вот она, прямо сверху, и искать ее не надо. От души, широко раскрыв рот, зевнув так, что в уголках глаз скопилась влага, Портгас почувствовал за спиной какое-то слабое движение, сопровождающееся шуршанием одеяла, и сел на кровати, разминая затекшие после сна плечи.
Луффи спал рядом, приоткрыв рот и перекинув руку через бедра брата: Эйс был точно уверен, что во сне его сжимали не одной, а сразу двумя руками, как большого плюшевого мишку, только из плоти и крови. Мальчишка поморщился, пошевелился, сжимая пальцы на боку сидящего Портгаса, и приоткрыл один глаз, обводя темными глазами полутемную комнату, доступ света в которую перекрывался тяжелыми плотными шторами. Еще не до конца осознав, что проснулся, Луффи обхватил брата второй рукой, прижимаясь щекой к его бедру и с подозрением смотря на белый циферблат часов, которые Эйс сжимал в руках.
- Что, уже пора вставать? – Монки зевнул, чувствуя, как длинные пальцы зарываются в его растрепанные со сна волосы.
- Сегодня выходной, оболтус, - оповестил его Эйс, отвешивая легкий подзатыльник. – Кто тебя просил будильник заводить?
- Так ты вчера не завел, я и подумал, что ты забыл, - Луффи пожал плечами и, отпустив брата, уткнулся лицом в подушку. – Но раз выходной, значит, можно спать еще.
Портгас улыбнулся, смотря на мерно вздымающуюся спину раскинувшегося на животе мальчишки, и поставил будильник обратно на тумбочку, упираясь лбом между сведенными лопатками. Луффи чуть приподнялся, смотря на веснушчатое лицо из-за плеча, а потом снова уткнулся в подушку, чувствуя, как талию обвивают крепкие руки. Эйс теплый, и умиротворительно сопел на ухо, поэтому можно было лишь закрыть глаза и сразу же провалиться в сон.
Выходные только начинались, и у них было еще два дня впереди, чтобы попинать балду вместе, как в детстве, а сейчас можно было сжать друг друга в объятиях и еще немного послушать тихое дыхание, щекочущее шею и ворошащее растрепанные черные прядки.

@темы: Эйс/Луффи, Фанфикшн, One Piece

@темы: Кид/Ло, Гендер-бендер, Фемслэш, Фанфикшн, One Piece

@темы: Кид/Ло, Балуемся, Фанфикшн, One Piece

@темы: Фанфикшн, Чтобы не терялось, One Piece