Лаборатория — @дневники: асоциальная сеть

четверг, 28 марта 2013

23:31

Здесь водятся меносы.

Две гребаные странички из объемной додзи по ДрейкоХокинсу и чуть-чуть КидЛо. Две гребаные странички, про которые я почти забыл. Но вспомнил!

Кид и арбуз, Кид и бабочка, Трафальгар и ноусблид

@темы: Сверхновые, Додзинси, One Piece

URL

00:29

Здесь водятся меносы.

Недели две руки не доходили - но я поборол безденежье, лень и улитку-скорость - и таки скинул все накопившееся в пост. Да-а, я молодец, сохраню пару вырезок для потомков :3

Дракоша

Обнимашки с Монэ

Мугиваратайм

Цезарьфейсы

Два скрина, повествующих о сногсшибательном Зоро и о том, как Санджи Зоро рожи корчил

Мимимишная улитка

Два скрина, повествующих о том, что Ло сам не понял, куда вляпался, и о том, какие у доброго доктора Трафальгара могут быть подарочки

И милая вырезка из додзи по ЗоСану

@темы: Арт, Панк Хазард, One Piece

URL

вторник, 19 марта 2013

17:03

Сверхфэмовые зарисовки

Здесь водятся меносы.

Название: Цикловорот
Персонажи: fem!Дин|fem!Сэм
Рейтинг: да G там.
Жанры/предупреждения: джен, да самокопания, зарисовки-пробы пера
От автора: хочу фем - пишу фем. Я, наверное, буду мучить их, пока за мной не придет Секс. А так как этого не случится, я буду мучить их БЕСКОНЕЧНО.

1.Тик-такТик-так, тик-так, тик-так. Гипнотизирующий звук, выстраивает медные каркасы и наполняет их тишиной, оглушительно звенящей хрустальными осколками, тишиной. Скрипит прямо над ухом, вторя тяжелому прерывистому дыханию, переплетающемуся с запахом крови и гнили. Металлический запах, совсем сырой, разъедающий медные каркасы, которые лопаются в хрустальные осколки. А тишина звенит, звенит, звенит, и снова выстраивает медную резьбу.
Тик-так, тик-так, тик-так. Гипнотизирующий звук, а дыхание над ухом превращается в утробное рычание, будто бульканье кипящей смолы, даже видно, как она надувается черными пузырями, которые лопаются ядовито-бурой кислотой, даже чувствуется, как она разъедает расцарапанную кожу. Он рычит, рычит прямо в щеку, царапает ее зубами, и оглушительно вопит, так, что сотрясаются стены и разлетаются в сверкающие куски рубиновые сережки. Зверь, дух, демон – но точно не человек.
Тик-так, тик-так, тик-так. Гипнотизирующий звук, а вокруг стелется темнота. Хотя, не вокруг даже, уже внутри, выстилая кипящую полость тела, поглощая снаружи и выцарапывая внутри: выцарапывая что – не понятно, только больно очень, жжется, шипит и плещется. Зубы рвут везде, от кожи остаются одни клочья, летающие в черном густом мареве обрывками непрочитанных писем: на них выцарапано то же, что и внутри. А сознание уже давно не здесь и тянет за собой, нежно и крепко сжимая кровоточащую руку: давай, Сэмми, ты сможешь, ты сильная. Пойдем туда, где нам с тобой будет хорошо.
Только ты и ты, и одни только эфемерные каркасы из меди. Тик-так, тик-так, тик-так. Гипнотизирующий звук.
Не сметь!
У нее грубый голос, у нее грубые руки, у нее грубая душа и даже взгляд у нее тоже грубый – хотя, Сэм и не видит. Только чувствует, впитывает, как маленькая губка, насыщаясь и разрастаясь огромным кораллом, переходя от состояния в состояние. Все плывет, плывет слева направо, справа налево, ниспадает и взмывает, кружится и вихрится, закручиваясь, как спираль ДНК – во много раз, переплетаясь оттенками и черными пузырями. Они лопаются чугунными иглами, аккуратно вцепляясь в сознание по самую резьбу на конце, да даже еще глубже. И пытаются разорвать в клочья, как исцарапанную кожу.
Туда, где только ты и ты, тик-так, тик-так, тик-так.
Я сказала: не смей! Открой глаза, ну же!
Она вся грубая, сшитая из неправильной ткани, и ее уже не переделать, не сшить заново, не отшлифовать, не подогнать под линейку – да и не надо всего этого, лишь бы она была, только бы она никуда не исчезла, не забыла, не бросила. Лишь бы она была рядом, смотрела хитрыми глазами, тянула губы в издевательской усмешке и стучала пальцами по рулю, распевая на всю Импалу свои ужасные песни. Вот так, рядом, с левой стороны, разгоняя колеса по ровной дороге, сквозь время, пространство и эфемерность. Пускай и грубая, пускай и неотесанная, пускай и издевается. Только бы была, только бы рядом.
Посмотри на меня, эй, Сэмми!
Пузыри лопаются с оглушительным грохотом, вторя стеклянному дребезгу медных каркасов. Чугунные иглы давят на сознание, сжимающее в когтистой лапе исцарапанную руку, и поочередно вгоняются в мягкую плоть под мерный стук умирающих часов: тик-так, тик-так, тик-так. Гипнотизирующий звук, становится шипящим, как помехи на дьявольском радио, и лицо трогают, трогают настойчиво прохладные руки, грубые-грубые, родные-родные, и слипшиеся от ядовито-красной влаги ресницы трепещут, раскрывая мутные глаза. Дина вот она, совсем рядом.
Черт, Сэмми, ты заноза.
А кожа исцарапана зубами, когтями и лезвиями, и руки вывихнуты в запястьях, привязанных к обшарпанным ручкам железного стула бурыми от крови цепями. И в голове абсолютный кавардак, рушатся последние медные каркасы и тихонько позванивают тающие хрустальные осколки: пузыри больше не лопаются, только чугунные иглы падают на залитый гнилой кровью пол с тихим благоговейным стуком. Прямо под разодранными ногами, у железных подпорок стула тлеет расстрелянное тело, зверя, духа, демона – не человека. А у Дины вся футболка под кожаной курткой в крови и царапина зияет под ключицами рваными краями.
Я так рада.
Дина прижимает руку к лицу – испачканному подтеками крови и разбитой губой – и смотрит сквозь пальцы на Сэм, мутными глазами обводящую темную комнату. Никто больше не будет дышать над ухом и вгонять чугунные иглы под ногти: Дина вот она, рядом, только не с левой стороны и почему-то не ухмыляется издевательски, не шутит и не смеется. Стоит и смотрит, как ломаются последние каркасы, и дышит тяжело, приглушенно. Испуганно.
Я так рада.
Тик-так, тик-так, тик-так. Гипнотизирующий звук, бьется в такт успокоившегося сердца, а Сэм жмурится, куксится, кривится, обвивая вывихнутые руки вокруг шеи сестры. Ну, и что, что больно, что страшно, что неприятно. Ну, и что, что не в первый и не в последний раз, а у Дины улыбка на усталом лице, почти счастливая и совсем незаметная. И она совсем-совсем рядом, добивает последние осколки.
Импала мчится по темной дороге, разрывая решительными глазами ночную мглу, и огромные ели похожи на спящих демонов. И Дина вот она, рядом, всегда-всегда рядом, и никогда не оставит.
Тик-так, тик-так, тик-так. Гипнотизирующий звук.

2.КошмарыКошмары.
Эй, Сэмми.
У Дины грустные глаза – уставшие, отчаявшиеся, мутные, грустные глаза. Она прячет их под опухшими веками, обрамленными опахалом черных коротких ресниц, слипшихся от невыплаканных слез цвета кровавого заката, и сводит брови к переносице, украшенной бордово-фиолетовой ссадиной. Она хрипло смеется, растягивая искусанные губы в усмешке, горькой, растерянной, и трется оцарапанной щекой о худое плечо, вздрагивающее от тяжелых ударов сердца в затухающем теле.
У Сэмми на руках кровь – яркая, поблескивающая в черном свете молочно-алыми переливами кровь, размазанная уродливыми кляксами по разорванной спине, со звоном разбивающаяся о гнилые сожженные доски, растекаясь морозными узорами. У Сэмми на руках – умирающая сестра, замирающая с каждым гулким ударом, пульсацией разносящимся по сведенному в страхе нутру, а в голове – дуэт хриплого хохота.
И прямо напротив, над растрепанной копной темно-русых волос – ярко-желтые издевающиеся глаза.
Эй, Сэмми. Вот мы и одни.
А Сэмми жмурится, вцепляясь дрожащими пальцами в разорванные края горящей раны на спине Дины. И просыпается.
Сэмми снятся кошмары – ночь за ночью, час за часом до долгожданного рассвета, с точной периодичностью, оплетая тонкое горло колючей проволокой и утягивая навстречу ядовитым желтым глазам – прямо в Ад. Они живые, как рыбки в аквариуме, и юркие, как резвые котята, прыгают на кровать, забираются под одеяло и трутся пушистыми щеками о согнутые коленки до тех пор, пока теплый мех не превращается в колючие букеты. И стоит лишь открыть глаза, чтобы с головой окунуться в кислотно-желтый котел, наполненный кипящей злобой.
Сэмми снятся кошмары – раз за разом, мгновение за мгновением, словно изощренно издеваясь, у нее на руках умирает Дина. Трется щекой о худое плечо, скользит ослабшими руками по судорожно сжимающимся и расширяющимся ребрам и опадает к ногам, лицом в гнилой пепел, раскрывающий бездонную пасть. И смеется, вторя раскатистому смеху ярко-желтых глаз прямо напротив. Стоит лишь коснуться головой подушки – и она умирает, умирает, умирает, оставляя после себя темную пустоту, наполненную пылающим маревом.
Сэмми старается не спать. Сжимает в пальцах мелко дрожащие коленки и смотрит в окно, на исчезающий закат, на черное небо, украшенное блестящими точками звезд, на огни спящих городов далеко у горизонта, да даже на светящиеся полосы по бокам дороги в никуда, раз за разом покоряемой верной Импалой – и силится не спать. Вертится на смятых простынях, наматывает круги по тесному номеру в придорожном мотеле, сидит около спящей с забавно открытым ртом сестры, раскинувшейся на кровати морской звездой – и силится не спать.
Потому что страшно. Потому что Дина умирает раз за разом, прямо на руках, под раскатистый смех адской твари. Потому что, о, нет, она снова засыпает. Под мерный шум машин на шоссе, под тихий стук сломанных часов, под тихое дыхание сестры, под пристальным наблюдением ярко-желтых глаз она падает на холодный пол, проваливаясь в разинутую пасть ночного кошмара, чтобы снова и снова пачкать руки в невинной крови.
Сэмми бледная, осунувшаяся, похудевшая, и заимела пару темных кругов под глазами – Дина знает, что ей снятся кошмары. Ночь за ночью, час за часом, от заката до рассвета она искалывает руки об их острые клыки и бродит в темноте, видя перед собой только два кислотных пятна. И мертвое тело в гнилой пыли сожженных деревьев. Сэмми, наверное, боится, засыпая каждый раз, чтобы проснуться по ту сторону неизвестного, а Дина только думает, что это всего лишь сны – жаль, их нельзя расстрелять из приличного калибра. Это ведь всего лишь сны, не видения, правда?
Эй, Сэмми.
Сегодня Дина не падает, не смеется, не закрывает глаза. Сэмми крупно вздрагивает, сжимая ее в руках и понимая, что ладони сухие, гладкие и чистые, а спина у сестры ровная, без единого изъяна, затянута в плотную ткань футболки и привычный холод кожаной куртки. И нет у нее ссадины на переносице, и зрачки в центре спокойных озер с хитринкой чуть сужены, а ярко-желтое марево прямо напротив гаснет маленькой свечкой, брошенной в черные воды низвергающегося водопада. Ниже, еще ниже, еще дальше, забирая с собой жалкие крохи сломанного кошмара.
А Сэмми просыпается – тихо, приоткрывая глаза, так, как не было уже давно. Дина спит рядом с ней, прижавшись щекой к бедру и перекинув руку через согнутые в дрожащих коленках ноги. Морщится во сне, облизывается, пихает щекой в бедро и елозит ногами, прямо в джинсах, по кровати, причмокивая губами. Как в детстве, когда еще не было кошмаров – а если и были, то стоило взяться за руки, чтобы они рассыпались карточным домиком.
Сэмми улыбается в смятую подушку и медленно, будто затягиваясь в густой, приятно пахнущий апельсинами водоворот, засыпает. Без разевающих зубастые пасти кошмаров, без издевательски смеющихся глаз ярко-желтой кислоты, взрывающейся пылающим маревом, без тяжелых сгустков крови, со звоном разбивающихся о гнилые сожженные доски. Дина рядом с ней довольно облизывает губы сквозь сон.
Эй, Сэмми. Сегодня ты будешь спать спокойно. Я обещаю.

3.СэммиОсень в этом году странная – больно ранняя, искрящаяся катающимся по синему небу солнцем и стремительно опадающей листвой. Она стелется под ногами сухим шуршащим ковром и взмывает столбом в прозрачном воздухе, словно рубиново-золотой снег в лютую метель, только теплый и легкий, совсем невесомый. Его можно поймать, не боясь обжечься о металлический холод, а Дина опрокидывает ладонь, смотря как оранжевый лист, подхваченный незаметным порывом, кружит перед глазами, плавно оседая в гладкую лужу, словно зеркало, почти даже не кривое, посреди полусухой дороги.
«Саманта – какое строгое и красивое имя».
Действительно, красивое – его мама выбирала, Дина помнит. Совсем крохотное тельце на своих еще худосочных руках, завернутое в сто пеленок и одеял, и маленькие любопытные глаза из-под всего обилия рюшек и оборок – малютка смотрела на нее, насупившуюся малышку в темно-синем комбинезоне, внимательно и заинтересованно, будто анализировала и о чем-то думала. Хотя, не о чем она не думала: только гукала не по делу и крохотные ножки вверх тянула. Даже не плакала почти – до того дня, окрашенного кислотно-желтым пламенем.
«Замолчите. Так меня только отец называет».
Отец вообще не любит нежностей – и голос у него командный, грубый, глухой, такой, который всегда слышно и который никогда не выделяется. У отца всегда была своя правда и холодные сверкающие глаза, а Дина в свои десять лет, вместо куличиков в песочнице и кукол на чердаке, бегала по лесу наперевес с деревянным луком и импровизированными стрелами, с десяти метров попадая в стеклянный глаз наспех скроенного чучелом. А в шестнадцать, не зная толком, что такое косметичка и плойка, – твердой рукой перезаряжала тяжелую винтовку, расстреливая черный балахон, угрожающе нависающий над чьей-то кроватью. Слышала испуганные крики и пронзительный вой раненных зверей, видела распахнутые в ужасе глаза и стелящуюся по пыльному деревянному настилу кровь, чувствовала колотящую дрожь и маленький страх, засевший глубоко-глубоко внутри, под белой клеткой, рядом с гулко стучащим сердцем.
А это нормально так, да, шарахаться от каждой тени и прятать серебряный кинжал под подушку? Держать в тумбочке вместо личного дневника банку соли и флягу святой воды? Открывая шкаф, видеть не ворох платьев и костюмов, сшитых по последней моде, а самый настоящий военный арсенал, которого хватит на целую роту? Проводить свободное время, разбирая и собирая, почти вслепую, испачканные в крови ружья, вместо того, чтобы ходить по магазинам и в кино, а по ночам заправлять кровать и идти в неизвестность, крепко сжимая в руках револьвер? Пропускать собственное становление, взросление, изменение, видя в глазах отца не благосклонное понимание, а твердый приказ, неподчинение которому страшнее даже тех тварей, что ошиваются ночами под запертыми дверьми? Это так нормально, да?
«Тогда, может, Сэмми?»
Да, а Сэмми никогда не подчинялась. У нее в шкафу не было железной решетки, увешанной оружием, а в тумбочке не тухла святая вода – ее комната была наполнена книгами, тетрадями и карандашами, она всегда сидела на заднем сидении мерно гудящей машины, мчавшейся сквозь мрак по ухабистой черной дороге в никуда, и что-то рисовала, водила пальцем по строчкам пыльных книг, выводила ровным почерком в своих тетрадях целые романы и не слушала взыскания отца. Она не бегала по лесу с осиновым колом наперевес, не учила сложных заклинаний, не брала в руки пистолеты и никогда никого не слушалась. А потом и вовсе сбежала, закрыла за собой дверь и оставила их наедине с тихим пыльным салоном внедорожника, опустевшего без толстых книг и исписанных тетрадей.
«А так – только сестра. Отстаньте».
Они жили в совершенно разных мирах, и Сэмми было трудно выживать на одной только памяти, но ствол в руках она держать научилась, да что там держать – даже стрелять, попадать и ни о чем не жалеть. Пока ни о чем не жалеть: Сэмми слишком человечная, она не отцом воспитана – покойной мамой, любившей книги и большие тетради с цветными карандашами. У Сэмми есть принципы, мечты, желания, стремления, жизнь – а у Дины только сухой голос отца и военный арсенал в багажнике Импалы. Хотя, может, у Дины есть еще и Сэмми?
Она почти не меняется: все еще худая, с непропорционально длинными ногами и угловатыми плечами, с копной темно-рыжих волос, с немного растерянными зелеными глазами, и ее все еще надо защищать, не потому, что так отец сказал, вовсе нет. Потому что кроме нее, ботаника, сбежавшего из дома, у Дины никого нет – и не будет, если она не сможет уберечь младшую сестру от глаз ядовито-желтого цвета. А она, конечно же, сможет, она ведь бегала по лесу наперевес с набором серебряных кинжалов и пролазила в заброшенные дома, наполненные злобными ночными созданиями, выбравшимися из горящих глубин. А Сэмми будет рядом – как переносной талисман, только дороже, будет помогать и направлять, и пускай она заноза. Заноза на вес золота.
Сэмми садится в скрипнувшую Импалу, протягивая скучающей сестре стаканчик кофе, а ее отшитый кавалер исчезает где-то между колонками на заправочной станции. Сэмми что-то ищет в ноутбуке, постоянно сверяясь с картой, и тихонько потягивает остывающий кофе, а Дина стучит пальцами по рулю и вторит своему бесконечному запасу песен, разгоняя машину по накатанному асфальту – вперед, к неизвестности. Сэмми рядом, и Дина сможет ее защитить.
Дина улыбается: осень в этом году теплая.

@музыка: Kamelot - Love you to Death; Brand X Music - Free to Soar

@темы: Гендер-бендер, Фанфикшн, Supernatural, Винцест

URL

воскресенье, 17 марта 2013

15:49

Здесь водятся меносы.

Название: Прекрати
Персонажи: TYL!dark!Ямамото/TYL!Гокудера
Рейтинг: NC-17 почти что
Жанры/предупреждения: даркфик, самокопания, слэш, ER, ООС.
От автора: люблю я даркового Ямамото и совершенно растерянного перед ним Гокудеру.

Тыкнуть

@темы: Фанфикшн, 8059, Чтобы не терялось, Eborn!

URL

15:27

Креативные аватары

Здесь водятся меносы.

Вся эта двигающаяся прелесть стащена с доброфорума :3

Пираты Мугивары

Пираты Белоуса

Йонко

Виви

Пираты Серебряного Лиса Фокси

Пираты Солнца

Новые пираты Рыболюдей

Немного Сверхновых

Шичибукаи

@темы: Гифки, One Piece

URL

01:16

Я сделала это

Здесь водятся меносы.

Название: Он же добрый, он поможет
Персонажи: Кролик|Джек
Рейтинг: да G там.
Жанры/предупреждения: баловская зарисовка, даже зоофилии толком нет, что печально
От автора: да, я сделал это. И мне даже не стыдно, нет :facepalm:

Зоофаг детектед :uzhos:

Джек, будь добр, помоги. Ну, конечно, будь добр. Ну, конечно, помоги.
Джеку нужно взмывать к серому низкому небу, осыпать детей, теряющих молочные зубы в честь праздника с феноменальной частотой, бриллиантовой пылью, морозить носы угрюмым взрослым, чтобы повеселели в канун Рождества, и стелить землю ровным белоснежным покрывалом, отдавая должное традиционной атмосфере праздника.
Но Джек же добрый, он поможет.
А Кролик злой. И не кролик он совсем, и далеко даже не кенгуру – гремлин, самый настоящий. Такой же маленький, круглый и ворчливый, только не плодится почкованием от контакта с водой. Задними лапами под ребра пихает, передними все пытается влезть в глаза, и ушами хлопает по белой макушке, как по барабану, а Джеку уже надоело плеваться кроличьей шерстью: да откуда в таком маленьком комке столько этой пушистой дряни? Да еще травой пахнет.
Но Джек же добрый, он поможет.
Кролик в печали. Не потому, что он маленький – потому, что Рождество, а до Пасхи еще жить и жить. Оттого он и в печали, а от этого и маленький. А Джеку с ним возиться – все остальные заняты до жути, один он свободный во всех отношениях элемент, отягощенный лишь диким желанием напустить веселую пургу на горящий огнями городок. Ну, и пятнадцатью килограммами кроличьего мяса за спиной, которое куксится, что-то бурчит на ухо и щедро делится кусками шерсти.
Но Джек добрый, он парит в воздухе лучше птицы, скользит по иллюзорным ледяным дорогам и разрывает облака на пушистые снежинки, пока Кролик у него за плечами бешено крутит глазами из стороны в сторону и всем своим маленьким телом льнет к ходящей ходуном спине: уж лучше сани, честно. Больно ненадежная у Джека спина, да и веселится он, выкручивая виражи и бросаясь вниз, чтобы взмыть еще выше, еще круче. Еще прыгая вокруг лежащего на траве Джека, пушистый комок высказал свои претензии по поводу перелета, но кто его, этого пушистого комка, будет слушать – сказали надо, значит, надо. Но зачем было куда-то вообще лететь, ведь в зеленых лабиринтах под голубым небом намного лучше, правда ведь?
Совсем не то, когда ты в бескрайнем сером небе, где-то между хлипкими облаками. Особенно, когда ты вдруг тяжелеешь раз в пять, да в росте прибавляешь аж до двух метров, и понимаешь, что вот эта ненадежная, столь знакомо ходящая ходуном, спина тебя явно не выдержит, такого кенгуру. И падать вниз, к быстро-быстро приближающейся, вспыхивающей огнями земле – просто космос, аж дух захватывает, и уши к голове в страхе липнут. А Джек смеется, звонко, ярко, что даже небо морозно светлеет, и кувыркается, подставляясь холодному воздуху, и парит, так легко, так спокойно. Интересно, нору можно создать в воздухе?
Оказывается, что можно. По туннелю скользить – не на землю падать, пускай она и праздничная, пускай и цветастая. Уж лучше приземлиться на мягкую знакомую траву, растянуться, глубоко вздохнуть полной грудью, чувствуя запах травы, и получить белой макушкой в подбородок, чтобы услышать вместо собственных ругательств морозный звонкий смех. Джек Фрост смеется куда-то в пушистое плечо, зарываясь пальцами в теплый мех. Щекочет шею, жмется ближе и не боится растаять. Он же добрый, он поможет.
А Кролик больше тоже не злой. И Джек Фрост улыбается куда-то в пушистые щеки. Намного теплее, чем положено несносному ледяному мальчишке.

@темы: Балуемся, Фанфикшн, Хранители снов, Зоофилим :D

URL

пятница, 15 марта 2013

22:57

Здесь водятся меносы.

И тут я понял, что меня накрыло ~~в очередной сто пятый раз~~
Спасибо все тем же людям, они ответственны за мои нервные тики

Нарадоваться
Умеют люди меня радовать :dutch:

@темы: Арт, Балуемся, Трава, One Piece

URL

17:13

Здесь водятся меносы.

This is... ЦЕЗАРЬ! :crzfan:

Он, конечно, тот еще негодяй, козел и сволочь (и рога прилагаются), но он такой... харизматичный и вырвиглазный. А еще он мне Орочимару напоминает, а Орочимару я люблю нэжно и довольно долго, так что пришла пора одному злодею сменить другого. Или выносить меня вместе

Большинство ~~если не все~~ стащено вот отсюда.

7 Цезарей + Верго с Доффи прилагаются

А еще Цезарь Планктон. Вот честно.

@темы: Арт, Панк Хазард, One Piece

URL

четверг, 14 марта 2013

22:35

И еще гендер-бендер **

Здесь водятся меносы.

Вот люблю я арты с ноута выгружать. Да вообще всякую фигную люблю с ноута выгружать, чтоб мне пусто было. Гендер-бендер по Ван Пису был, нельзя и Реборна стороной обойти, раз в закромах что-то завалялось :bubu:

Тсуна; Энма; Джотто

Мукуро

Джи; Гокудера; Ямамото

Кея; Алауди; Дино; Рехей

Спаннер; Шоичи

Вария

Всякое разное немножко

@темы: Гендер-бендер, Арт, Eborn!

URL

08:47

Здесь водятся меносы.

Название: Угораздило
Персонажи: Шанкс|Багги, Рейли и Роджер упоминались.
Рейтинг: G
Жанры/предупреждения: баловская зарисовка
От автора: детишки же, а Шанкс так вообще дите дитем.

Балуемся Переливаясь радужным спектром, ярким-ярким, как цветные огоньки, вокруг плескалась разномастная муть, такая густая, что она заливалась в уши с тихим плеском и оседала на губах солеными каплями. Среди пестрого марева, горя ядовитыми нимбами, катались пламенные шары, играясь кислотными цветами - в глазах рябило, и голова шла кругом, куда-то роняя.
- Где?.. - прохрипел Багги, сощуренными мутными глазами обводя пространство, потонувшее в ярких вспышках.
- Плывем, - был ему лаконичный ответ, такой простой и ненавязчивый, что Багги даже успокоился, удовлетворенно кивая и удобней устраиваясь в теплых, поймавших его руках. Закрыл глаза, складывая ладошки на животе, и облегченно выдохнул, подмигивая затухающим вспышкам: плывем, ребят. Плывем. Ах, плыве-ем...
Стоп.
- Как плывем?! - Багги вскочил на ноги, но тут же покачнулся и, потеряв равновесие, грохнулся обратно в подставленные руки. Шанкс довольно усмехнулся и натянул на рассыпавшиеся по плечам волосы слетевшую шапку.
- Просто плывем, - и расплылся в кошачьей улыбке: широкой такой, с явным, жирным и точным подвохом.
- Что значит "просто"? - вскрикнул Багги, когда крупная волна, вздыбившись, рассыпалась брызгами о борт хлипкой лодчонки. - Где плывем? Почему на лодке? Где Оро Джексон? Как мы оказались посреди Калм Белта?!
В подтверждение слов мальчишки из воды, далеко, ближе к неспокойному горизонту, выпрыгнуло огромное змееподобное тело и, извивавясь черной лентой на фоне золотистого неба, скрылось среди волн. Багги крякнул что-то про маму, запрыгнул Шанксу на колени и вцепился в его плечи похолодевшими пальцами. Похлопал глазами, всматриваясь в чистый горизонт, и тихо-тихо, так, что будущему Йонко пришлось к нему прижаться, спросил:
- Ты тоже это видел?
- Кого? Морского Короля? - громко ляпнул Шанкс, за что получил от шикнувшего клоуна по голове, и продолжил уже тише: - Так он уже седьмой или восьмой за то время, пока ты спал.
Багги снова вспомнил маму и вжал голову в плечи:
- А как мы вообще в лодке оказались? И почему мы в водах Калм Белта, черт тебя дери?!
- Мы в шторм попали, а ты за борт свалился. Вот я тебя и спасал, - торжественно объявил Шанкс, показывая ряд белых зубов. - Но нас слишком далеко отнесло от корабля, хорошо, что я эту лодку нашел, да?
- Да уж, хорошо, - промямлил Багги, на собственной шкуре ощущая, как качает разваливающийся кусок дерева. - И что нам теперь делать?
- Плыть!
- Да что ты такой воодушевленный?! - Багги отвесил товарищу по несчастью очередной подзатыльник. - Мы посреди течения, в котором Морских Королей как комаров на речке!
- Ну, и что?
- Не верю, что говорю это, но я хочу к Рейли-сану, честно.
- Я тоже хочу, - признался Шанкс, задумчиво причмокивая губами. - У него под подушкой еще две бутылки нераспитые остались.
Багги был готов рыдать на плече у смеющегося Шанкса. Капитан Роджер, помогите, угораздило же.

@музыка: Kamelot - Sacrimony

@темы: Шанкс/Багги, Балуемся, Фанфикшн, One Piece

URL

воскресенье, 10 марта 2013

00:32

Здесь водятся меносы.

Стас Давыдов и Макс +100500 :lol:

Съоригинальничали

@темы: Арт, Трава, Сравнили, блин :D

URL

пятница, 08 марта 2013

23:30

Рассудиловка сонного полуночника

Здесь водятся меносы.

Об арке Острова Рыболюдей рассуждали, рассуждают и будут рассуждать, как, впрочем, и о любой другой арке Ван Писа. В конце концов, я на протяжении всех овер 500 серий ждал таймскипа (ибо большинство себе проспойлерил, идиот несчастный), что уже даже подгонял арку Маринфорда. Собсна, меня порадовало, что они теперь все новые и прокачанные, но есть и весьма печальные моменты.

Собсна, вот так все и былоВот я, например, недоволен прической Френки, ну вот честно, хотя уже и привыкла, за 50-то серий. Где его голубой вихрь, ну где, я спрашиваю? Мне он так нравился, эх. Зато Френки теперь самый прокачанный - я даже представить боюсь, чего он в себя еще напихал, помимо лазеров ~~*Чопперфейс*~~ и светящихся сосков. Тут и никаких фруктов не нужно, все свое ношу с собой

И еще Робин. Нет, с ней все в порядке, она как всегда, прекрасна и восхитительна *ноусблид*. А как она мне нравилась в этой своей розовой юбке с узлом, просто ах :crzfan:

А вот в зеленом платье, которое она надела, когда они уже уплывали с острова Рыболюдей - нет :С На сорочку ночную оно больше похоже - вот бы чулки к нему, как на Триллер Барке, было бы просто муар-муар :inlove:

Но, не Судьба - сорочка так сорочка.

Все остальные - просто прекрасны, разве что Брук больно цветастый, но ему прощается. Все дохуя прокачанные, даже Чоппер почти без проблем превращается в Чопперзавра, а Усопп радует своими растеньицами - любому ботанику отрада. Нами, как всегда, очаровательна (а как ей идут длинные волосы), а местная троица обормотов затмила мне даже красоту Ширахоши-чан - вот просто взяла и затмила

Особенно с момента, как ловко и быстро они разделались с Пацифистой: плюнули, крякнули и дальше побежали - ха, хуйня вопрос. И мне до сих пор интересно (да и дальше тоже будет), где, как и когда Зоро потерял свой глаз: Михоук ли ему его выцарапал, или он сам где-то удачно навернулся.

И да, ближе к событиям: Ходи. Ходи меня вообще не вдохновил. Ну, то есть, совсем. Мудак мудаком, да простят мне мой французский, но по сравнению с ним, я даже Арлонга поставил на ступень выше, чем тот был (да что уж там, Арлонг во времена Пиратов Солнца, с этими серьгами в ушах и в этой синей шляпе, и его препирательства с Джимбеем вообще доставляли мама не горюй). Ходи получился какой-то... пресный. Слишком много в нем было слепого пафоса и серой цели: уничтожить людей. В какой-то мере, можно повторить слова Нептуна: "Мне жаль тебя". Он так надеялся на свою ненастоящую силу, а тут пришел Мугивара и разнес все к чертям (люблю его за это: придет туда - не знает куда, сделает то - не знает что). В общем, не впечатлил меня главные антогонист арки Рыболюдей. Изначально было понятно, что он маст дай и Луффи все равно всех спасет и выберется в Новый Мир. Хотя, оно всегда было так понятно

К слову, самый главный антогонист - Тич, то бишь, - так и остается самым затейливым затейником в моем списке затейливых затейников Ван Писа

Так что мне кажется, остров Рыболюдей был чем-то вроде перевалочной базы и введением в прокаченность наших героев. Иначе бы не нарисовался такой унылый главзлодей. Так что по мне, то арка вовсе и не на нем строилась. Теперь буду ждать попутной инетовской скорости, чтобы высмотреть/вычитать Панк Хазард и увидеть, наконец, чудесную Монэ и Крауна в дымной шубе :crzfan:

(опять я себе все спойлерю, идиот несчастный).

И капля скринов, да.

@темы: Скрины, Рассудиловка, One Piece

URL

21:11

Гена и Чебурашка уже не те

Здесь водятся меносы.

И тут я понял, что меня накрыло :lol:

Спасибо людям *..*

Крокодилы

Крокодилы и очень настойчивый Чебурашка

И пионер :hah:

@темы: Арт, Балуемся, Трава, One Piece

URL

20:03

Здесь водятся меносы.

Суровая семейная жизнь :lol:

Посочувствовать Серому

@темы: Арт, Трава, О высоком и чудесном

URL

15:52

Здесь водятся меносы.

Название: Механическое сердце
Персонажи: Марко/Эйс, Эйс-центрик
Рейтинг: почти R
Жанры/предупреждения: недослеш, изобразительный ангст, ООС
От автора: автор психанул после 480-ых серий.

ТыкнутьУ Эйса под кожей одни кости – он исхудал, осунулся и побледнел, только яркие пятна веснушек остались пылать угольными точками, словно пепел вместо горьких слез на белых-белых, впалых, как у мертвеца, щеках.
У Эйса под глазами, потухшими мутными глазами, наполненными белесыми подтеками растерянности и алыми сгустками невинной крови, залегли мрачные полуразложившиеся круги, а губы искусаны, содраны в кровь, как костяшки на пальцах с натянутой до сухого треска прозрачной кожей.
У Эйса на спине, от шейных позвонков до поясницы, от бока до бока, огненной звездой раскинулся ад, стянутый тонкой пеленой влажно-красной, только-только проснувшейся кожи, и казалось, чтобы разорвать ее в клочья, стоило только обвести равнодушным взглядом воспаленные края.
У Эйса на груди, задираясь к ключицам и спадая на впалый, будто провалившийся, живот, зияют полосы глубоких царапин, оставленных им самим в попытке добраться до черного сожженного нутра, в попытке сжать в дрожащих пальцах то, чего быть не должно, точно так же, как не должно быть и его.
У Эйса под кожей, воспаленной, натянутой, разодранной – механическое сердце. Мерно постукивающие шестеренки, сложный механизм, опутанный почерневшими трубочками кровеносных сосудов, ненужные переплетения металла ненужного жизнеобеспечения. Он шелестит глубоко внутри, шепчется и кашляет, поскрипывая и позванивая в такт своей печальной медной песне.
У Эйса там, внутри, в изгибах неживого вещества, среди резьбы и болтов, за пеленой мерного гудения – пустота, черная, зияющая, пульсирующая, и он ее не чувствует. Он ничего не чувствует, только строгий ритм крутящихся шестеренок за сломанными ребрами, ощетинившимися белыми осколками памяти. Он ничего не видит, только туман и невинную кровь, ядовитыми каплями стекающую по разодранной груди. Он ничего не слышит, только перезвон медных переплетений. Он не…
Ты существуешь, твердо говорит ему Марко, ты живешь, ты здесь, по эту сторону известного. По эту сторону, Эйс. Тогда почему же ты?..
Считаешь постукивания. Закрываешь глаза, мрачные, потерявшие насыщенный цвет, и считаешь постукивания. Секунды, минуты, часы, дни. Бух. Внутри с тихим скрипом поворачиваются шестеренки, шурша медной песней. Бух, бух, как удары сердца – механического сердца. Неживого, несуществующего, затаившегося в самом центре бездонной пустоты.
У Эйса холодная кожа – он живой мертвец, Марко греет в объятиях живого мертвеца, покинувшего свою могилу под тихое перестукивание шестеренок, а он с каждым стуком, с каждым поворотом медных лопастей, становится все холоднее, мертвее – и не хочет греться, и не хочет возвращаться.
У Эйса ледяные губы – они больше не греются, не припухают, не раскрываются в ответ. Эйс больше не отвечает – не знает? Не понимает? Не чувствует, орошенный невинной кровью и зарывшийся в пепел раздробленных сожженных костей.
У Эйса замершее тело. Замершее в последнем танце чернеющего неба, осыпавшегося золотым листопадом, как точка конца, но не точка начала. Листья, исписанные чернилами огненного цвета, рассыпаются на холодном, как его кожа, ветру, свистящим между вырезок гладких деталей.
У Эйса нет будущего – только механическое сердце, переплетение металла, песня чистой меди, сложный механизм, опутанный тонкими трубочками черного вина. Шестеренки стучат и шепчутся, шуршат и поскрипывают, и считают, и считают. Бух. Секунды, минуты, часы, дни. Бух.
Отвечай мне, требует Марко и сжимает в пальцах раскрашенные синими кляксами бедра. Эйс мечется под ним, сжимает хрупкие пальцы в кулаки, хрипит совсем тихо, еле слышно, и выгибает воспаленную спину дугой до сиплого хруста в хрустальном позвоночнике. Тело помнит, тело откликается – Эйс нет. Не помнит, не чувствует, не хочет возвращаться. Закрывает глаза, сжимает содранные в кровь губы, и считает, и считает, и считает…
Шестеренки под разодранной кожей смеются медным перезвоном.
Ну же, отвечай, повторяет Марко, оглаживая ладонями холодное тело – тело живого мертвеца, – и вспыхивает синим пламенем, окутывая, укрывая и пряча. Эйс тянет руки к огню, к прохладному синему огню, зарывается во всполохи пальцами и тянет к себе, прижимается, тонет в пламенном мареве – тело помнит и греется. Почти как раньше. Почти как живое.
У Эйса есть механическое сердце – сложный механизм, отстукивающий потерянные капли невинной крови, отсчитывающий дыхание времени, ненужный, неживой, несуществующий. У Марко есть сердце – горячее, горячее согревающего пламени, оставшегося на кончиках костлявых пальцев, и живое, настоящее, существующее. Оно сверкает синими искрами и шепчет сквозь переплетения грудной клетки, сквозь ровный слой исцарапанной Эйсом кожи. И кажется, будто его хватит на двоих.
Эйс вслушивается – больше не считает. Шестеренки трусливо постукивают в сбившемся темпе, бурча медную песню в свою рассыпающуюся резьбу. Синее пламя танцует на лопастях, разъедая зияющую черноту глубоко под белеющей кожей, теряющей капли алых красок, и вспыхивает золотыми искрами, разогревая черную кровь.
Механическое сердце плавится, освобождая место для половинки живого.

@темы: Марко/Эйс, Фанфикшн, Слэш, One Piece

URL

четверг, 07 марта 2013

16:21

Здесь водятся меносы.

Ну зачем Зоро кролик? Или это тонкий намек? :lol:

~~А как ухо-то дергается~~

@темы: Балуемся, Зоро/Санджи, Гифки, One Piece

URL

среда, 06 марта 2013

23:32

Руки чешутся

Здесь водятся меносы.

Название: По-быстрому и аккуратно.
Персонажи: Зоро/Санджи, Чоппер, Френки не раз вспоминали
Рейтинг: R, ура
Жанры/предупреждения: слеш, логика, развращение несовершеннолетних и беззащитных, ООС, ER, нецензурщина малясь.
От автора: што наделала. Хотела фэмок - получились не фэмки, да еще и Чоппер каким-то боком влез. Еба-ать, как я люблю логику и всякие разные казусы, мать их.

ЗарисовочкаСанджи скользнул ладонью по палубе: не удержался. Гладкая, без единой зацепки, даже занозу не посадить – Френки построил изумительный корабль. Такой просторный и многофункциональный, что места хватило всем, да еще и осталось. Много места осталось, а на задней палубе, небольшой и, будто спрятанной, так вообще изумительно достаточно места, для всего-всего-всего хорошего и не очень. По крайней мере, Зоро знал, для чего столь чудесное место можно использовать.
Черт бы его побрал: горячий, резкий, требовательный. Черт бы его побрал, черт бы его побрал, черт бы его побрал – и ничего другого не лезло в голову, только фейерверки взрывались и жар волнами гоняло по двигающемуся в рваном темпе телу. И руки горячие, резкие, скользили по бокам, груди, оглаживая кожу, больше похожую на огромную нервную клетку, способную откликнуться на малейшее прикосновение, и движения глубокие, с ума сводящие, и выбивали мысли, и выбивали волю, и заставляли двигаться навстречу, и будь Санджи проклят, но стонать – да что там, и кричать тоже – хотелось во весь голос. Зоро знал, что делал, а Френки, ублюдок, мог бы и звукоизолировать отдельные части корабля.
Широкой грудью к прогибающейся спине – Снджи уткнулся лбом в предплечья, сжимая в пальцах крепкое запястье, и тут же вскинулся, распахивая рот в немом вскрике: черт, еще, больше! А Зоро улыбался, ухмылялся и скалился, как голодный зверь, и Санджи кожей, к которой прижимались обветренные губы, чувствовал эти усмешки. Просто ва-ау, су-упер-р, как возопил все тот же Френки, а Санджи почти выкрикнул, ловя бедрами последний толчок, и…
Замер, чувствуя, как оцепенел Зоро, плотнее, почти до боли, прижавшись грудью к его спине.
- Ребята, вы снова деретесь? – Чоппер сел на последней ступеньке лестницы, ведущей на заднюю палубу, и покачал головой. – Мне же бинтов на вас не хватит, ну, почему вы снова это делаете?
«Потому что это охуенно», - подумал Зоро, метая взгляд из стороны в сторону: ну, и что теперь? Не продолжать же при ребенке. Да и закончить, тоже никак.
- А мы аккуратно, - Санджи плотно сжал губы, чтобы не охнуть. – Мы аккуратно подеремся и бинтов не надо.
- Вы аккуратно не умеете, - выдохнул корабельный доктор, смотря на сцепившихся друзей взглядом разочарованной учительницы: обоих передернуло. – А что случилось? А почему вы тут и так тихо деретесь?
«Потому что Завитушка в конец обнаглел и не хочет стонать, - Зоро качнул головой. – А тут, потому что до вороньего гнезда не получилось доползти».
- Чоппер, давай мы тут с Маримо по-быстрому аккуратно разберемся, – «по-быстрому и аккуратно ли?» – а ты не волнуйся, - Санджи вскинул руку с зажатым кулаком вверх. – Слово кока. Даже без царапин.
«Зато с синяками и укусами».
- Хорошо,- нехотя согласился олененок, переживая за состояние друзей и сохранность своих заканчивающихся бинтов. – И оденьтесь, а то простудитесь.
- А так удобнее, - ляпнул Санджи.
- Ага, не стесняет движений, - поддакнул Зоро, получая пяткой в колено. Чоппер похлопал глазками и, пожав плечами, вприпрыжку скатился с лестницы: «Странные они. То громко дерутся, то без одежды дерутся, то медленно дерутся, всегда дерутся. Поближе познакомились бы, что ли?» А то того гляди, и корабль разнесут.
Ну, а пока корабль цел, можно довести начатое до конца. По-быстрому и аккуратно.

@темы: Балуемся, Фанфикшн, Зоро/Санджи, Чоппер, Слэш, One Piece

URL

вторник, 26 февраля 2013

22:57

Гендер-бендер **

Здесь водятся меносы.

Да тут же... ДЕВОЧКИ!11!
~~Я спокоен, я спокоен.~~
Фем вперемешку с мэйлом, и хрен с ними, с повторами. Оно такое спермотоксикозное, что даже Санджи обзавидуется

Кропотливо и заботливо тырилось отовсюду, откуда только можно и нельзя. Авторов, увы, не знаю (а хотелось бы), но салют им и плюшки.

Зоро; Санджи

Сатч; Марко; Эйс

Сверхновые

Мугивары

Шанкс; Багги; Пираты Красноволосого

Шичибукаи

Сестры Ди

СР9

Всякое разное

@темы: Гендер-бендер, Арт, One Piece

URL

понедельник, 25 февраля 2013

23:59

Здесь водятся меносы.

Название: Одни беды
Персонажи: Шанкс/Багги, ~~шапка~~
Рейтинг: PG-13
Жанры/предупреждения: недослеш (да даже намека один вопрос), ругания, недоромантика, и еще много слов с приставкой "недо-"
От автора: детишки, что с них взять

Про лимоны и шапкуОт него пахнет морем, выпивкой и немного порохом. От него всегда одни беды. Всегда.
- Эй!
Багги куксится: уйди, уйди отсюда, с глаз моих проваливай, подобру-поздорову, не смей подходить, не смей!
Конечно, смеет. Конечно, подходит. Прямо сюда, прямо на глаза его, подобру-поздорову.
- Чего ты ее носишь? – смеется, а голос у него хриплый, а еще он растягивает гласные, совсем чуть-чуть, это даже не заметно, но Багги замечает ведь. И почему? Да потому что… это он. Его невозможно не заметить. Потому что это он.
Багги машет ручкой, легко так, одной кистью поводит: не мешайся, иди туда, откуда пришел. Прямо обратно в каюту спящего Рейли, за еще одной бутылкой, глядишь, он тебя и на мачте повесит, несчастный дилетант. Не умеешь воровать – не берись. Багги даже фыркает – Шанкс снова смеется. Хрипло, низко, сипло, хочется слушать.
- Эй, - садится рядом, так же скрестив ноги, ставит бутылку и смотрит так внимательно, с интересом, детским почти, будто чуда ждет. Но у Багги нет чуда, только карта сокровищ – и ей он делиться не будет. Чуда тоже не будет, и если он не провалит, будет много крови, мяса и недопитого рома.
Ну же, уходи, не пали всю контору, и без тебя проблем по горло!
- Ну, эй, - даже дуется, смотри на него. Багги нервно вздыхает и дергается – Шанкс протягивает к нему руку. Ладонь, грубая, исцарапанная, мозолистая, но теплая, пахнущая солнцем, ложится на голову, сминая в пальцах ткань нелепой шапки. Багги задыхается от возмущения.
- Ну, на кой черт? Плешь, что ли, заимел? – хихикает. Багги кривится и бьет его по руке:
- Сам заимел, придурок! Свою солому тереби!
Шанкс улыбается. И правда, как ребенок – широко, открыто, от всей души, и тогда Багги чувствует подвох. Только додумывает долго, охнуть успевает, да руками взмахнуть нелепо – Шанкс опрокидывает его на палубу, прямо спиной на нагретые солнцем доски, жмется телом к телу, и не понятно, нарочно ли или случайно. И руки все к шапке тянет.
Ну, дай посмотреть. Ну, жалко тебе, что ли? Я же помацаю и отпущу, ну, дай посмотреть, интересно ведь.
- Отпусти меня!.. – Багги шипит, почти как та большая змея, что загнала его на самую верхушку мачты после посещения одного весьма экзотического острова. Шипит, дергается, пинается, елозит, трется – и теряет свой головной убор. Плюется и щелкает зубами от досады, царапается и почти кусается даже, а Шанкс замирает, придавливая его телом к палубе. Смотрит завороженно и кутает пальцы в шелк цвета неба.
Багги дуется, хуже ребенка, корчит обиженную рожицу и отворачивается от восхищенного – да, да, именно восхищенного, такого, что дух захватывает и ругательства застревают в горле – взгляда. Шанкс гладит рассыпавшиеся по плечам тяжелые волосы, перебирая пряди в пальцах, и совсем не замечает возмущенного бурчания под собой. Просто это так, как действительно должно было быть – красиво.
Нелепая шапка потерялась где-то между бочкой, со спящим внутри нее облезлым котом, и ящиком с лимонами.
От Шанкса пахнет морем, выпивкой и немного порохом. А еще чуть-чуть неизвестностью. И у Багги сердце стучит – только бы не услышал. Не слышит – спрашивает:
- Можно я потрогаю?
- А ты что, по-твоему, делаешь, балбесина? – рычит Багги и хочет ударить его в живот. Но так и не бьет. Замирает, смотрит загнанно, растерянно, испуганно почти, и…
- Нет, можно везде потрогаю?
…даже краснеет. Совсем по-дурацки. Отводит глаза и быстро заправляет прядь волос за ухо. Даже не кивает – да и не нужно.
От Шанкса всегда одни беды, всегда, а Багги лежит и обнимает свою личную беду. Большую, улыбающуюся во все тридцать два и смеющуюся на ухо.

@темы: Шанкс/Багги, Балуемся, Фанфикшн, One Piece

URL

воскресенье, 24 февраля 2013

16:01

Здесь водятся меносы.

Моар, моар :crzfan:

Две чудесные женщины

@темы: Арт, Импел Даун, One Piece

URL

Последние 1 …15 16 17 18 19


Запомнить