Название: Среди черной листвы
Персонажи: Ирвин/Райвель
Рейтинг: PG-13
Жанры/предупреждения: экшн вперемешку со слешем, описательское, ООС и ER.
От автора: Жутко хочется написать на арт , а я не могу это дописать, поэтому отправляю в архив слегка недоработанным - все же, мне хотелось немного продолжить эту тему про сломанную ногу и разбитую голову Райвеля и бравого командора Ирвина, но что-то не срослось. Надеюсь, когда разложу все по полочкам, смогу дописать недостающий фрагмент, и тогда все будет обалдеть :3
Из разряда - а давайте представим, что могло быть за кадром, до начала канонных действий.

Посидеть в темноте с гигантами
- Ханджи, уводи их обратно к стене! – пронизывающий, как это принято, до костей ветер свистел в ушах, и Ирвину казалось, что его голос недостаточно громок, чтобы Ханджи могла его услышать. Но Зоэ услышала и даже ответила: вполне себе логичными вопросами.

- Куда ты? И где, черт подери, Райвель? – Ханджи взмахнула руками, и издалека ее двигающаяся фигура была похожа на миниатюрную мельницу. – Мы без вас обоих не уйдем!

- Это приказ! – Ирвин не часто повышал голос, и уж тем более рявкал командным тоном, но, черт возьми, скаутов необходимо увести к стене как можно быстрее: дерево, за которое цеплялся командор тросом от привода, легко подрагивало. Гиганты были не так далеко, как хотелось бы, но и не настолько близко, чтобы пережрать весь отряд в свое удовольствие. Зоэ, видимо, тоже чувствовала это настороженное дрожание деревьев: отряд засуетился и, спустившись на землю, поспешил оседлать лошадей. Ирвин проводил их коротким взглядом, уцепился за короткий взмах руки, означающий, что все под контролем, и, оттолкнувшись от сухого ствола, продолжил свой путь в абсолютно противоположном от стены направлении.

Чем дальше несло его по пути гигантских деревьев, тем меньше света проникало сквозь густую жесткую листву, образующую в высоких, недосягаемых кронах плотную сетку, тем звонче становились шорохи у выпирающих из земли корней, рассыпающихся, обглоданных, тем сильнее дрожала земля под тяжелыми шагами. Ирвин цеплялся за ветки и отталкивался от них, царапал кожу ладоней о жесткую кору многовековых деревьев и постоянно оглядывался. Останавливался, замирая на мгновение, а затем снова выбрасывал трос к соседним деревьям: да где же его носит?

Райвель не мог уйти далеко: он бы не ослушался приказа. Он любил скосить в сторону от основного маршрута, играючи порешить парочку гигантов и, брезгливо вытерев темную кровь с запачканной накидки, возвратиться в строй, как ни в чем не бывало, но даже бы он не скосил от основного маршрута настолько. А если бы и скосил, то уже давно бы вернулся: хмурый и недовольный, но с горячим блеском в глазах. Оставалось уповать только на одно: Райвель все же умудрился попасть в передрягу – раз в тысячелетие, но умудрился. И Ирвин не мог и не хотел оставлять его на произвол судьбы.

Совсем рядом грохнула встряска: дерево, за которое зацепился командор, опасливо задрожало, грозясь переломиться надвое из-за слишком тяжелой разросшейся кроны. Ирвин вцепился в морщинистую кору, вжимаясь коленями в твердую поверхность ветви: она выглядела достаточно крепкой, чтобы не грохнуться вниз, в чью-нибудь раскрытую пасть. Чтобы понять, почему лес подбросило тряской, хватило дойти до основания ветки и, прижавшись к изъеденной коре, выглянуть из-за широкого ствола: на лесной опушке, радостно топчась, клацал челюстям пяти-шестиметровый гигант, периодически подпрыгивая на месте. При каждом таком прыжке раздавался звук, похожий на взрыв ядра, да и эффект был примерно такой же, вот только командор его радости не разделял.

Присев на корточки, отчего толстая грязная кожа на ляжках и икрах сложилась тошнотворными складками, исполинское существо раскрыло рот, полный гнилых зубов, в страшной ухмылке и протянуло руку к земле, перебирая пальцами в воздухе: казалось, ему уже не терпелось отправить в пасть свою внезапную находку. Ирвин пригляделся и замер: под ногами у людоеда, рассеянно раскинув руки, лежал Райвель. Лежал и не двигался.

Времени на раздумья не было, хотя картина дальнейших махинаций сама собой нарисовалась прямо перед глазами – Ирвин выпустил трос в гиганта, и когда насмерть заточенная сталь колышка вонзилась единственным зубом в складки кожи на затылке, оттолкнулся от ветви, ловя подвешенным в воздухе телом двойные порции ледяного ветра. Пальцы, сжимающие то трос, то рукоятку мечей, горели от холода и боли, вой в ушах разрывал барабанные перепонки, но плечо людоеда было совсем близко, и Ирвин не стал губить столь удачный расклад, выпадающий на его долю и на долю всего Легиона раз в тысячелетие.

Перенести всю тяжесть на ногу, схватиться крепче, нырнуть вниз – удар, нажатие и взмах. Сгустки темной крови разлетелись по сухим стволам, опадая на землю крупными каплями, и гигант ошалело уставился в одну точку, пока его кривые когтистые пальцы остановились в нескольких сантиметрах от лица отключившегося Райвеля. Куда уж лучше: Ирвин метнулся ниже, скользнул подошвой сапог по замершим пальцам, не сильно рассчитывая на твердую опору под ногами, и схватил капрала за безжизненно откинутую руку. Небольшое тело с легкость поддалось грубому рывку, и командор, перецепив трос на ближайшее дерево, зашагал по воздуху наперевес с безжизненным бараньим весом.

Оставшийся без обеда гигант дернул короткими ручонками и попытался достать вспоротую рану на шее: может, хотел остановить кровотечение или просто потрогать, а что это там такое течет, но не получилось. Кожа у него зашипела и начала плавиться, исходя горячим дымом и острым запахом разложения – спустя пару секунд, на месте темных сгустков крови остался только обглоданный скелет, некогда бывший исполинским чудовищем. Ирвин сплюнул на землю и, перехватив капрала, постарался исчезнуть с чертовой опушки как можно быстрее.

Самым страшным сейчас казалось не столько гиганты, рыщущие в поисках долговязой свининки, не столько расстояние до стены, сколько сгущающиеся в два раза быстрее в этих местах сумерки.


Пробуждение было резким, как по щелчку пальцев. Райвель попытался вскочить, но ноги жестоко перерубили, а по голове тюкнули увесистой дубинкой: перед глазами плыли темные пятна, кружась в причудливом калейдоскопе, и понадобилось какое-то время, чтобы сориентироваться в пространстве. А когда сориентировался – пространство ему не понравилось. Он все еще был в лесу, и теперь его окружала темнота.

- Очнулся.

Райвель дернулся и взвыл: тело взвыло вместе с ним от тупой ноющей боли, бесплатно катающейся на эритроцитах по сосудам. Сидящий рядом с ним Ирвин скользнул по нему быстрым взглядом и вернулся к созерцанию черной темноты: если долго в нее вглядываться, окажется, что либо ты видишь ее внутренности, либо она начинает вглядываться в тебя. Командор Ирвин Смит был тем человеком, в которого темнота вглядываться не хотела, и поэтому позволяла что-то высматривать сквозь черную листву.

Наличие рядом с собой командора убило зарождающийся страх внутри стонущего тела капрала (да, это чудовище в сто шестьдесят сантиметров тоже может бояться), и тот выдохнул сквозь зубы, елозя лопатками по чему-то твердому: скорее всего, ветви, раз уж они в лесу. Ночью, черт возьми.

- Голова болит, - Райвель попытался приподняться на локтях и вдруг понял, что не может согнуть ноги в коленях: ну, одну уж точно: - Только не говори мне, что…
- Ты ее сломал.
- Ну, я же просил, - капрал откинулся обратно на спину и вперился взглядом в точки над собой: сквозь черную в этой темноте листву можно было разглядеть редкие мерцающие льдинки, как будто снег застыл в воздухе. Райвель передернул плечами: - Сколько я пролежал в отключке?
- С заката.
- Как романтично, - кисло отозвался Леви. – И нас до сих пор никто даже на зуб не попробовал?
- С тех пор, как я тебя нашел, не было видно ни одного гиганта.
- По норам своим попрятались, - Райвель сплюнул и снова приподнялся на локтях, всячески морщась и кривясь. – Ирвин.

Командор повернул голову, и взгляд Райвеля уцепился за его взгляд: ни грамма паники, ни капли страха, только безмятежная гладь наполненного спокойствием океана. Как будто они не в темном-темном лесу на темном-темном дереве над темными-темными гигантами, а снова сидят на озере, закатав брюки по колено, и чертят чертову карту по чертовому плану.

- Что мы будем делать?
- Ждать рассвета.
- А после? – Райвель попытался придвинуться к нему: нога жалобно взвыла, и Леви вместе с ней. – С рассветом гиганты поползут как тараканы.
- В таком состоянии ты сейчас не спустишься.
- В таком состоянии я и с рассветом не спущусь.
- Я тебя спущу, - Ирвин устало потер переносицу и прислушался: было тихо, только остатки холодного ветра шуршали в подрагивающей листве. – Если начнем передвигаться сейчас – разобьемся насмерть о землю или о первое попавшееся дерево.

Райвель подтянулся на руках и глянул вниз: скопления раскидистых ветвей образовывали лиственный покров в несколько слоев, и казалось, будто вся земля тонула в этом черном тумане, кишащем неизвестно чем или кем. Леви непроизвольно сглотнул, опускаясь обратно на спину и складывая ладони на груди: заметив этот сдержанный жест, Ирвин ненароком подумал, что его капрал собрался в гроб ложиться, и, в целом, не прогадал.

- Может, оставишь меня здесь? Не думаю, что гиганты с утра нам красную дорожку до ворот постелют. Хотя, могут и постелить – нами же. Все же, один здоровый боец лучше двух мертвых бойцов, правда? – Райвель усмехнулся мигающим точкам на обрывках неба. – Тем более, я постараюсь утащить с собой как можно больше этих прожорливых тварей. Эй, Ирвин…

В подобные ситуации, когда вопрос «умереть героем или умереть в компании» поднимался особенно остро, они попадали не в первый и, чувствовалось, не в последний раз, и подобные речи друг другу они уже толкали, только результат всегда был одним и тем же. Почти всегда Ирвин смотрел на него таким взглядом, как будто хотел сказать: «Это ты для этого мне проиграл?» или «Я никого из вас не оставлю», но именно сейчас что-то пошло не по плану, и вместо того, чтобы выслушивать очередную лекцию на тему «Мы костьми ляжем, но попадем за стену на своих двоих», Леви чуть не кувыркнулся с дерева – прямиком в чью-нибудь пасть. А пастей здесь много, и особенно – ночью.

Ирвин вдруг кинулся на него: Райвель резко сел, оттолкнувшись локтями от жесткой коры, и голова взорвалась черными фейерверками, вторя гнусавым причитаниям сломанной ноги. Смит зажал ему рот ладонью, а указательный палец свободной руки поднес к губам – не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что от тебя хотят тишины и спокойствия. Леви прислушался и оцепенел: внизу, прямо под ними, с яростным шорохом сотрясалась листва, как будто сквозь нее что-то пробиралось. Что-то большое.

Капрал почувствовал, как холодеют ладони и сжал их в кулаки, стараясь не то, что не дышать, а будь его воля, так он бы и сердце заставил остановиться, лишь бы не стучало так громко, на всю округу. Самым страшным было ожидание: громкий шорох внизу сначала ползал кругами, как будто что-то искал, и, подумав о том, что искал именно их двоих, Райвель сжал в пальцах ворот куртки командора, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Да, он тоже мог бояться.

Ирвин чувствовал его страх почти физически, да и сам он походил на натянутую до сухого звона струну – того и глядишь лопнет. Существо под ними оцарапало корни и ствол дерева мощными когтями и, свалив на прощанье небольшую группку ветвей, исчезло в направлении той самой опушки, на которой все еще возлежал обглоданный скелет не пообедавшего гиганта. Собственно, его потенциальный обед сидел рядом, глубоко и отрывисто дыша.

Когда шорох удалился настолько, что перестал быть слышимым, Райвель дернул командора на себя – и вслепую почти наткнулся на его губы. Нервы шалили так, что тюрьмой не исправишь, и тепло чужой кожи, чужого дыхания возвращало к нормальному функционированию всего организма. Крепкие объятия Ирвина были чем-то сродни оазиса посреди выжженной солнцем пустыни, и, мягко покусывая его нижнюю губу, Леви вдруг подумал о том, что, черт возьми, они костьми лягут, но доберутся до ворот на своих двоих. Осталось лишь дождаться рассвета и не откинуться расслабленно в теплых руках.