Вообще получилось случайно. Я пошатался по юриворлду, а там арт, а у меня в голове Ирвай, гендер-бендер, и, короче, поехало.

Название: Ночи после внешних земель
Персонажи: fem!Ирвин/fem!Ривай
Рейтинг: NC
Жанры/Предупреждения: ООС, ER, гендер-бендер, фемслэш, ангст.
От автора: Все как обычно. А мальчики не хотят трахаться.

Что-то непонятное
Ирвин ненавидит возвращаться с внешних земель в каменные клетки, возведенные высоко над головой.

Ненавидит считать трупы и смотреть на руки, вымазанные в чужой крови, невинной крови, крови, которая не должна была пролиться.
Ненавидит чертовы формальности сразу по возвращению, хватающие за горло жилистыми пальцами, помпезно напудренными и пахнущими отнюдь не смертью, как ее руки, – пахнущими обманной безопасностью, беззаботной богемной жизнью, томной роскошью.
Ненавидит проводить построения и смотреть в темные глаза выживших скаутов – разбитых, напуганных, отчаявшихся, потерявших товарищей.

Таковы внешние земли. Такова свобода за прутьями каменных клеток.
Ирвин ненавидит дарованную им свободу.

В ночи по возвращению Ирвин запирается в черном кабинете, рассеянно разжигая камин, смутно перекладывая тяжелые тома не менее тяжелых мыслей в голове, невидящим взглядом смотря сквозь апельсиновые огни и видя всполохи крови, всполохи криков, всполохи боли. Ей тяжело, ей больно, она не может искупить своей вины перед погибшими на этой неравной войне, и тогда накатывает злость.

Ирвин остервенело тянет оплетающие тело ремни, небрежно бросает крепления на пол, отбрасывает пояс в самый темный угол, слишком быстро и слишком неаккуратно раздевается, полностью, пока тело не забивается в дрожи, вызванной холодным мертвым воздухом, нависшим в черном кабинете. Ирвин надевает на голое тело только рубашку, застегивая на пару нижних пуговиц, и вплетает в растрепанные волосы пальцы, нервно сжимает и жмурится, боится думать, не хочет совсем.

Чернота кабинета, нисколько не напуганная тусклым пламенем огня в камине, накатывает болезненной пустотой, выедающей внутренности кислым ядом, и мысли превращаются в острые иглы, в смертельные укусы исполинских зубов, и тогда больно думать, больно чувствовать, больно жить. Ирвин ненавидит ночи после внешних земель.

А потом дверь в черный кабинет открывается – наверное, потому, что у Ривай тоже есть ключ от болезненной пустоты этого места.
Наверное, потому, что иногда Ривай клинит.
Наверное, потому, что иногда Ривай не верит, что они вернулись живыми.
Наверное, потому, что Ривай тоже ненавидит ночи после внешних земель.
Ненавидит дарованную ей свободу.

Дверь запирается снова – Ривай слишком черной, слишком угрюмой тенью прижимается спиной к двери и смотрит на сгорбленную спину перед собой. Ирвин оборачивается, встречается с ней взглядом, и пустота внутри раскрывает пасть, оскаливается частоколом треугольных зубов, вгрызается в истекающие кровью внутренности, смешивает их с кислым ядом, наполняющим изнутри.

Им обеим чертовски больно.
Они обе ненавидят дарованную им свободу.

На Ривай нет креплений, нет ремней, нет тяжелого пояса – только застегнутая до горла рубашка, заправленная в форменные брюки. Она ступает босиком по мертвому полу черного кабинета, протягивает руки и хватает командира за сбитый воротник, тянет на себя, смотрит глаза в глаза и сплетает обоюдную боль общими узорами, растекающимися по сосудам вместе с кипящей кровью. Ривай набрасывается на Ирвин, заставляет ее наклониться, приподнимается, тянется вверх и кусает ее губы. Чтобы боль физическая притупила боль духовную, пожарищем полыхающую под грудной клеткой.

Ривай отрывает пуговицы на рубашке командира, сжимает ладонями обнаженные бока, старается дотянуться, быть еще ближе, как только можно ближе, лишь бы по спине не гладила мертвая пустота, лишь бы ее сжимали живые узкие ладони. Ирвин не успевает поймать ее на руки – и они падают на пол, прямо перед камином, чувствуя плечами тусклое тепло хохочущего треском пламени. Ривай садится на угловатых бедрах лишь на секунду, рывками расстегивая пуговицы, выправляя рубашку, стягивая ее с острых плеч, и наклоняется обратно, кусая губы губами, зализывая укусы языком, желая растворить свою боль в чужой боли.

Они ненавидят ночи после внешних земель.
Поэтому ищут спокойствия в руках друг друга.

Ривай упирается коленями в грубый пол, разрешая узким живым ладоням гладить бедра и ягодицы, мнет руками упругую грудь командира, жмется к ней своей грудью, маленькой, аккуратной, хрипло выдыхает, когда соски трутся друг об друга, и ерзает пахом на чужих бедрах, чувствуя, как пустота катится вниз по пищеводу, вырывается куда-то внутрь, между сплетениями сосудов, и падает ниже живота, сворачиваясь колючим клубком между бедрами. Ирвин ловит ее лихорадочные поцелуи, ее грубые ласки, темный взгляд ее глаз и растекающуюся по ней боль тоже ловит.

Когда длинные пальцы расстегают пуговицу на форменных брюках и резким движением взад-вперед оглаживают горячую промежность, Ривай прогибается, сжимая ладонью покатое плечо под собой. Сознание заворачивается спиралью вокруг нервных узлов, и остается только живая ладонь, всего парой движений доводящая ее до болезненного сумасшествия, только хриплое дыхание в самые губы, только живой взгляд голубых глаз напротив. Ривай влажная и жаркая внутри, она вплетает пальцы в ворох светлых волос и снова целует, целует так, что тело пробивает ощутимой дрожью, что Ирвин сводит колени и толкается в нее глубже, сильнее, с чувством, с расстановкой.

И Ривай хрипло стонет в ее рот, толкая язык языком. Ее маленькие ладони оглаживают обнаженное тело под ней, терзают кончиками ногтей поалевшие соски, царапают впалый живот, внутреннюю сторону бедер, заставляя раздвинуть ноги. Ривай грубо гладит командира, размазывает горячий сок по обнаженному узлу нервов, двигается в унисон с ней, глуша стоны в губы, глуша боль в отрывистых движениях, глуша пустоту в жаркой волне, оплетающей выгибающееся навстречу живой ладони тело. Когда они так близко, когда дыхание становится одним на двоих, глаза доверительно смотрят в глаза, а губы исцеловывают припухшие губы напротив, чернота кабинета растворяется в хохочущем треском пламени огня в камине.

Иногда Ривай клинит.
Иногда Ривай плачет, пряча лицо на покатом плече обнимающей ее Ирвин.
Иногда Ривай не верит, что они вернулись живыми.

Они действительно ненавидят дарованную им свободу.
Они действительно ненавидят ночи после внешних земель.

@музыка: Nightwish - The Carpenter

@темы: Гендер-бендер, Фемслэш, Фанфикшн, Shingeki no Kyojin, Ирвин/Ривай