И тут я понял, что залип

[allbloo]

Название: Поступь кошмаров
Персонажи: Ирвин/Райвель
Рейтинг: PG-13
Жанры/предупреждения: ООС, ангст, немного романтики
От автора: а плевала я Это теперь мои мальчики, буду творить с ними, что душе угодно.

Они сведут меня с ума

Тыкнуть

Детям их времени и их реальности, несомненно, снились кошмары – снились с завидным постоянством, некоторым, слышащим тяжелую поступь гигантов там, за неприступной стеной, – почти каждую ночь. Детские кошмары пестрили гнилыми зубами размером с добротный кирпич и огромными тенями, переливающимися блестящей черной кислотой, похожей на смолу, только разъедающей глаза до рубиновых фонтанов.
Детям было страшно, дети просыпались с криками – детей обнимала свистящая тишина, и на ухо лился водопад гнилостного дыхания, расцветающего утробным рычанием когтей по камню внешней стены, когда-то неприступной стены. Дети бежали к родителям: стучали босыми пятками по скрипучему дереву оледеневшего от страха дома и хватали спящих отцов и матерей за руки, крепко сжимая в холодных мокрых пальцах загорелые запястья. Просто для того, чтобы почувствовать родное тепло – оно заполняло изнутри расплавленным воском, медленно и лениво плывущим по сосудам вместо застывшей в ужасе крови.
Ночами дети жили кошмарами.
Райвель давно уже не был ребенком, и даже предательский рост не опровергал сего факта, – но кошмары приходили и к нему. Черно-красные, скользкие и липкие: они опутывали тело клейкой сетью, въедающейся в кожу стальными шипами, и текли между застывшими пальцами вязким соком, наполняющим узкое душное пространство вокруг. Райвель задыхался ночь за ночью, и вместо глаз в выжженных глазницах плакали призраки – серая дымка погибших на этой неравной войне. Изуродованное, искалеченное тело рассыпалось шуршащими хлопьями, хрустящей подстилкой опадая к ногам исполинских убийц.
Просыпаясь, Райвель понимал, что следующим утром больше не проснется.
Он просыпался как ребенок – с криками, с надрывистым дыханием, с дрожью, и сжимал в руках мокрое одеяло, чувствуя, как в уши забирается теплая и вязкая темнота, скрученная в плотный узел с мертвой тишиной. Сначала казалось, что его заживо замуровали в могильный камень, а потом в мир возвращались привычные звуки: стук капель по стеклу, ровное дыхание совсем рядом и тяжелая поступь за когда-то неприступными стенами. А Райвеля все еще душили кошмары – во сне и наяву. Он почти закрывал глаза и падал обратно в объятия клейкой сети – но невесомое касание чего-то живого переворачивало черно-серую кутерьму в ушах с ног на голову.
Ирвин брал его за руку.
Сжимал сильные пальцы на белом запястье и немного тянул – ненавязчиво совсем, всего одно движение с минимальным сокращением мышц, а Райвель тихо поддавался. За старыми стеклами хлестала вода, за когда-то неприступными стенами шипело гнилостное дыхание, и черно-красные осколки расцветали в грудной клетке жидкими рубинами – было больно, но Ирвин, сонный совсем, чувствующий ледяной страх в сосудах Леви почти подсознательно, забирал его в свои руки. И прятал от серой дымки погибших на этой неравной войне. Прятал совсем ненадолго, до рассвета, но и этого хватало, чтобы вздохнуть глубоко, не боясь обжечься о холод сжимающих прутьев.
Райвель дышал ему в острые ключицы и неосознанно сжимал в руках его плечи – а может, и осознанно, чувствуя мокрые следы от губ на своем лбу. А может, и осознанно, лишь бы можно было ощущать.
Родное тепло разбивало черно-красные разводы на хрустально-мелкие осколки, и поступь гигантов за когда-то неприступными стенами была не слышна.